ГОРЫ. ГОРОДА. ГИППЕНРЕЙТЕРЫ.

Вадим и Макар Гиппенрейтеры. Отец и сын. Фотограф и художник. Кажется, это два настолько разных мира, что в них трудно найти точки соприкосновения.

Вадим Гиппенрейтер, классик отечественной пейзажной фотографии, непревзойденный мастер, был способен уловить самые редкие состояния природы, проникнуть в суть явлений и не только показать, но и объяснить их зрителю. Он умел высветить великое и потрясающее, открыть тайное и передать огромную мощь этого мира – таковы его фотографии извергающихся вулканов Камчатки. Пожалуй, лучше снять это невозможно. Иначе, по-другому – наверное, но лучше – вряд ли. Так получилось потому, что он создал законченный образ – и в этом плане был не просто фотографом, фиксирующим события, но и художником.

Макар Гиппенрейтер остался художником, не понятым и не оценённым до конца. Его картины выполнены в необычной манере. Пространство в них сдвинуто, масштаб слабо уловим, реальные предметы существуют в неясных и незнакомых зрителю обстоятельствах. Картины Макара – тоже законченный мир, но его логика где-то вне нашего привычного обыденного понимания. Это головоломка, которую очень трудно разгадать, потому что ее разгадка, пожалуй, равносильна пониманию внутреннего мира художника. У которого, увы, уже не спросишь: Макар ушел из жизни молодым и внезапно.

Вадим Гиппенрейтер как-то высказался в том духе, что и фотография, и картина могут стать искусством, а могут и не стать. И только этот вечный поиск дает результат, о котором стоит говорить и думать. Может, в этой плоскости и лежит общность творчества отца и сына Гиппенрейтеров?

А может, эта общность уходит корнями в то время, когда уже состоявшийся мастер Вадим Евгеньевич Гиппенрейтер брал двенадцатилетнего сына Макара в свои многочисленные поездки по России. Только начинавший путь художника мальчик видел то же, что и его отец: спокойствие и величие природы, горы и необозримые просторы, мощь окружающего мира, для которого отдельный человек не может служить единицей масштаба. Так смещается понимание пространства, и взгляд художника на него – это попытка осмыслить мир, освободившись от рамок человеческого понимания. Попытка выйти на новый уровень.

Конечно, зрителю бросится в глаза обилие красного цвета. Его много на картинах Макара, он освещает извержения вулканов на фотографиях его отца. И там и там это мир, увиденный на пределе, в какой-то особый миг своего существования.

Интересно и важно, что оба они бывали на территории друг друга. Вадим Евгеньевич в молодости учился живописи, хорошо понимал её законы, умел выстроить выверенную композицию и в какой-то степени через знакомство с живописью выработал свой творческий метод. Макар в 1990-е годы некоторое время профессионально занимался фотографией, зарабатывал рекламной и предметной съёмкой.

Наверное, они понимали друг друга и, как истинные мастера, учились всю жизнь.

Эта связь неочевидна, но она есть. Вадим Гиппенрейтер, который снимал не только пейзажи, но и натюрморты, в свои композиции иногда включал картины сына. Картины, на которых словно сохранился красный отблеск извергающегося Толбачика.

Работы Вадима и Макара Гиппенрейтеров интересно видеть рядом. При всей их разности в них можно найти точки пересечения, и такой поиск – поистине увлекательное занятие.

Но, наверное, не главное. Важнее то, что оба они своей работой (да и всей жизнью) пытались осмыслить этот мир: огромный, очень разнообразный, таящий в себе и невероятную красоту, и скрытые опасности. Осмыслить мир, самое интересное в котором то, что он намного сложнее, чем кажется.